«В походе много времени подумать о жизни, в голове был постоянный поток вопросов и ответов. Именно тогда у меня родилась идея «Силы Территории» — проекта про путешествия, про диалог с природой. Все неслучайно, и этот опыт был не случаен»

 53°13′00″ с. ш. 107°45′00″ в. д.

2000 километров — протяженность береговой линии Байкала.

Пока это самое долгое мое автономное путешествие. Оно научило меня еще острее ценить и любить природу, прислушиваться к внутренним ощущениям, доверять себе. Я многому научился и стал более терпеливым, спокойным.

Байкал для меня — особенное и даже сакральное место. Идея обойти озеро по береговой линии появилась неожиданно, спонтанно, как все дурацкие затеи подобного масштаба. Нет способа лучше, чтобы побывать в самых отдаленных и интересных уголках Байкала. С Андреем мы не были близкими друзьями, но это не помешало мне поделиться с ним идеей обойти Байкал на байдарке. Ему идея понравилась, да и подходящее судно у него нашлось — двухместный морской каяк по имени Варвара. 

Так как поход не планировался как спортивный, мы специально не тренировались и не готовились к путешествию. Один раз встретились, разобрали-собрали байдарку, проверили, все ли работает, примерно рассчитали необходимое снаряжение, продукты.

В Интернете почти никакой информации не было, видимо, мало кто решался на подобные приключения. Отсутствие байдарочного опыта не волновало. Меня не укачивало на воде, а остальное довольно быстро стало понятным на месте, интуитивно. 

День на десятый казалось, что мы стали одним целом с байдаркой. Каждое движение руки передавалось судну, и мы двигались очень плавно. Гребля — это довольно медитативный процесс, порой нам приходилось грести по 8–10 часов в день. Пока гребешь, впадаешь в транс, который могут прервать только большие волны или дождь. А с погодой нам повезло: дождь был всего пять раз.

Маршрут был нам понятен с самого начала мы выходили на самом юге озера, в Слюдянке и, сделав круг, возвращались в Листвянку. Изучив розу ветров и течения, мы решили стартовать по правой стороне: ветер чаще дует в спину, течения помогают. Это необходимо учитывать, так как плыть по открытой воде не то же самое, что по реке. Идя по ветру, можно разогнаться до 8–10 км/ч, а против ветра скорость не превысит 2–3 км/ч, даже если грести в полную силу.

Только спустя время мы научились понимать погоду, считывать ее по поверхности воды, облакам, ветру, синхронизировались с природой. А как иначе? Любое движение против сил природы обречено на проигрыш. Самое неприятное в байдарочном походе — когда Байкал волнуется. Бывало, шторм не прекращался 3–4 дня, тогда ощущаешь свое бессилие перед стихией, на воду выйти невозможно. 

На Байкале погода может измениться всего за 20–30 минут. Мы по неопытности несколько раз попадали в шторм довольно далеко от берега. Нам не хотелось всегда идти вдоль берега: когда на горизонте был виден мыс, появлялось желание немного срезать, отплывали — а тут волна, тучи. 

Кроме розы ветров, важно учитывать, что большая часть береговой линии Байкала — заповедники, куда необходимо оформлять пропуска, и на их территории действуют определенные правила пребывания. В Баргузинском заповеднике останавливаться можно только на оборудованных стоянках: это водоохранная зона и особо охраняемая территория. 

Считается, что здесь самая чистая вода не только на Байкале, но и на планете. Похожая ситуация и на противоположной стороне озера в Байкало-Ленском заповеднике. Мы заранее оформили пропуска и разрешения на пребывание в заповедниках. Договориться на месте вряд ли получится, и инспектора на катерах каждые несколько часов патрулируют территории заповедников, борются с браконьерством. 

У нас не было спортивной задачи быстро пройти маршрут, поэтому снаряжения и продуктов было чуть больше необходимого. Вместо одной палатки, у нас было две, чтобы у каждого было личное пространство: быть все время вдвоем в течение долгого времени непросто. 

Продукты закупали в четыре этапа, то есть примерно раз в три недели: в Слюдянке, Усть-Баргузине, Северобайкальске и Сахюрте. Грузоподъемность байдарки довольно большая и позволяла взять больше продуктов, чем во время пеших походов. А рыбалка давала возможность разнообразить рацион, состоявший в основном из круп и консервов. 

На мысе Святой Нос мы простояли четыре дня, исходили все окрестности. Тогда я по-настоящему почувствовал, что нахожусь в диких местах. Повсюду были медвежьи следы. Мы с Андреем сначала испугались, но постепенно и к этому привыкли, хотя по ночам, когда где-то далеко раздавался рев или волчий вой, становилось тревожно. 

Медведей мы встречали часто и к их соседству скоро относились спокойно. Однажды встали лагерем почти у самого берега, в Баргузинском заповеднике. Утром обнаружили в 10 метрах от палатки следы медведицы и медвежат. Главное — уважать природу и ее обитателей и соблюдать местные «правила этикета». 

На Байкале мы встречали невероятных людей, добрых и отзывчивых. Мне запомнилась фраза одного человека: «В тайге неважно, сколько у тебя денег. Если плохой человек, булку хлеба и за 10 тысяч рублей не продадут, а с хорошим человеком всегда поделятся». Когда люди узнавали, что мы шли уже 30 или 50 или 70 дней по воде, делились хлебом, рыбой. Их глаза словно светились добротой.

Дней за 10 до Северобайкальска мы познакомились с рыбаками: они подплыли к нам, угостили хлебом, оставили номер телефона, договорились увидеться в Северобайкальске. Там нас встретили как старых друзей. Вещи и байдарку пристроили в местном порту, а нас отвезли в город, поселили у себя дома, напарили в бане, накормили в ресторане и всем говорили, что к ним приплыли друзья. Это было очень трогательно, искренне, по-настоящему. После путешествия я по-новому полюбил людей. До сих пор общаюсь с некоторыми из тех байкальских знакомых.